Не дай бог кому-то хоронить своих родных и близких, но, увы, никто от данного печального мероприятия не застрахован. Но каким бы глубоким не был траур, всегда найдется человек, который перевернет мероприятие на 180 градусов, и заставит вспомнить скорбящих о том, что жизнь продолжается.
У нас в Глухове народ очень радушный и жизнерадостный, и все мы об этом знаем. Мы гостеприимны, несмотря на присущее нам лицемерие (из оперы: «Не знаем, как мы вас встретим, но зато уже как проведем!»); мы откровенны и всегда поспешим помочь; мы никогда не впадаем в глубокое отчаянье, несмотря на масштаб трагедии. Все это, наверное, благодаря нашей северной закалке. Разве это плохо, скажете вы? Нет, ни в коем случае. У глуховчан стальные нервы и животрепещущий оптимизм, и все это проявляется на самых экстремальных мероприятиях, например, на похоронах.
Собственно, наблюдения:
Простите за кощунственное выражение, но похороны для наших глуховчан – это праздник. На похороны приходят совершенно все, кто попал в этот день в эпицентр данного печального события. Соседи бросаются помогать так искренне, что доходит чуть ли не до мордобоя, ибо каждый из них знает, как правильно нужно организовать похороны, но мнения расходятся; родственники, в отчаянии делают все, вплоть до каких-то абсурдных обрядов, потому что у них стресс, и в таком состоянии адекватность рассеивается; случайные люди стоят у подъезда/у дома и обсуждают, каким хорошим человеком был ныне усопший, и как теперь семья будет жить без кормильца, в тайне злорадствуя, что у них у самих-то пока все в порядке; местные алкаши со слезами на глазах толпятся за углом, переминаясь с ноги на ногу. Последним в этот день везет больше всего, потому что по обряду наливают всем, а под шумок можно еще и замутить из поминального кафе бутылочку-другую.
«Особенно внимательно в этот день надо следить за соседями», - пишут авторы книг на тему «Порчи», «Заговоры» и т.д. Оказывается, пока вы убиты горем, добрая соседка может вам еще и порчу какую-то сделать, потому за «гостями» нужен глаз да глаз. Возникает вопрос: зачем у нас вообще в этот день принято называть кучу народа, которым явно ваше горе никуда не упирается? Но старожилы знают, что если не будет так называемых «гостей», то покойник почувствует себя одиноким, и проводы в последний путь будут недействительными.
Масла в огонь подливает и наша добросовестная церковь. Нужно иметь стальные нервы, чтобы договориться с батюшкой насчет проведения всех полагающихся обрядов, а потом еще тщетно понадеяться на то, что он возьмет с вас немного денег, ведь вы ему когда-то давно, в незапамятные времена высокоразвитой торговли, помогали достать алкоголь по низкой цене. Но батюшка уже тех времен не помнит, потому скидки вам не делает, из-за чего вам приходится занимать деньги у тех же соседей, потому что вы не ожидали, что похоронить близкого человека это так дорого и нервно в наше-то время. Я уже не беру во внимание возню в морге; бюрократию с этими справками, документами; скупку всего «ценного» в ритуальных услугах, которое вряд ли пригодится покойнику на том свете. Это мне букв на целую книгу хватит.
Когда страсти по обрядам стихают, начинается самое интересное – банкет в поминальном кафе. Именно, банкет. Люди наперебой лезут в машины и ссорятся, если кто-то не влез, из-за чего даже сами родственники забывают о том, что только что похоронили своего близкого человека, и начинают судоржно вызывать такси, дабы не пришлось хоронить еще кого-то в ближайшее время.
Когда все, наконец, усаживаются по машинам, наступает тишина в городе и на душе. Но ненадолго. В предвкушении банкета, все молчат, потому что все думают: «Интересно, уже успели накрыть на стол, или еще нет?». Эти мысли настолько материальны, что бедным родственникам приходится быстрее ехать в кафе, чтобы подсобить официантам. Но здесь, чего уж греха таить, все всегда практически вовремя. Мои соседи, например, по сей день вспоминают похороны многолетней давности, когда случилась небольшая оказия: пока они хоронили «виновника торжества» - борщ остыл. «Це ж треба таке, - качают головами соседи, - ума розігріть у повара не було». У нас порой и не вспомнят, кого хоронили, но зато могут с легкостью перечислить, что было на столе в поминальном кафе. Меню оговаривается заранее. У нас получается так, что покойник еще лежит в морге, а меню уже оговорено. Парадокс.
После «банкета» можно услышать такие разговоры (местный стиль монологов сохранен):
- да, ти знаєш, хароше кафе. Я такого борща вкусного вже давно не їла;
- риба наче й недосолена була, да? Чи то мені показалось. Ну і ладно. Картошка все скрасила;
- а той, бачила, тільки пив і пив, людей удівляв, а вона ще каже, шо він у її не п’є;
- я взяла котлєти додому, собаці кинула трохи, так їв. Значить, із м’яса були. Хороше кафе, треба буде там тоже заказувать поминки, вдруг шо;
- мені не понравилось. Жлоби. Хіба то поминки? По чарці випили, а закусить нічим. Всі повилазили, як після чаду;
- ти бачила, як гребли по кулькам пиріжки? Як наче з голодного краю, хай бог милує. Та і я оце одного взяла, тільки шо й успіла ухватить.
Ну и так далее.
Особенно прекрасны разговоры за поминальным столом. Кто в лес, кто по дрова, но только не об усопшем. После третьей уже и в анекдоты бросаются, а как же, пора бы и хорошее, смешное вспомнить о человеке; а после седьмой уже и песню не грех спеть, особенно ту, которую чаще всего пел покойный, пусть даже это и не так.
Впрочем, быть может это все придумано только на благо, дабы родственники не чувствовали себя так тяжело, и не впадали в уныние? В любом случае, даст бог, нас не коснется ни война, ни вселенский потоп, потому что все каноны мира разобьются о нашу логику.
Марина Левандович
Комментариев нет:
Отправить комментарий